Это интервью, пожалуй, самое необычное в моей журналисткой практике. Помимо того, что я никогда не встречалась лично со своим респондентом (и, наверное, никогда такая возможность не представится), нас разделяли во время разговора не просто сотни, а тысячи километров, нивелировать которые помогла телефонная связь.
Катерина Вегнер родилась и провела немалую часть жизни в Омске, а последние 22 года проживает на территории Германии. Однако она, немка по происхождению, не забыла язык, на котором были написаны ее школьные учебники, но самое главное – так и не смогла перестроить себя на немецкий манер, оставшись навсегда с русской душой.
Предыстория
Первые из предков Катерины на русскую землю ступили еще в те времена, когда на престоле Российской империи восседала Екатерина II. Ангальт-цербстская принцесса, став русской императрицей, была убеждена в превосходстве немецкой культуры над русской. Она-то и написала во второй половине 18 века указ о необходимости принимать иностранных подданных, желающих поселиться в России, без всякой волокиты и предосторожностей, и давать им земли сколько и где пожелают. Она была уверенна в том, что это будет способствовать не только интенсивному заселению обширных просторов России, но и в том, что немецкий фермер поднимет сельское хозяйство государства.
В поисках лучшей доли предки Катерины Вегнер поселились на берегах Волги. Но о тех людях уже нет никаких сведений. Память семьи Вегнер сохранила лишь воспоминания о прабабушке, которая родилась в 1901 году. Звали ее тоже Катериной, фамилия тоже созвучная — Вагнер. До 1941 года она с семьей жила в Поволжье. А когда началась война немцы были депортированы. Так прабабушка оказалась в Сибири.
Немецкий народ просто высаживали в степях, где не было ничего — собственный быт они должны были наладить сами. Первую военную зиму пережили в землянках. А когда Советский Союз понял, что война не окончится одним годом, то начали привлекать немцев к работам в трудовых лагерях. Оставляли только семьи, где было пятеро и более детей, причем детям не должно было быть более 14 лет. Катерина на тот период уже была вдовой, имела двоих дочерей, старшей из которой уже было 14. Избежать работ в трудовом лагере ей не удалось. Младшую дочь Соню она поручила соседям, где воспитывались 12 детей. Понятно, что лишний рот – обуза для многодетной семьи, но поделать было ничего нельзя…
Через какое-то время она уговорила охранников лагеря отпустить ее, чтобы попроведовать свою младшую дочь. Это была осень 1942 года. Трое суток через леса шла она к своей деревне. А придя, увидела, что Соня голодная, худая, и нет сил у семьи, в которой она оставалась, держать ее у себя. На свой страх и риск, она забрала дочь с собой в лагерь. После тяжелого, изнурительного пути назад, в лагерь, девятилетняя Соня обрела новый дом – небольшое пространство под кроватью матери. Целыми днями девочка сидела, забившись в уголок, ждала прихода матери с работ, которая прятала в подоле и приносила ей свой дневной паек – 50 граммов хлеба и воду. Иногда бывали дни и получше – женщины, которые знали о девочке, делились с ней своими харчами…
Так прошло девять месяцев. И однажды, устав от такого своего положения, а, может, от безысходности и голода, девочка вышла во двор лагеря. Каково же было изумление охранников, когда он увидели худую девочку, которая непонятно как оказалась в лагере! Очень боялась Катерина, что ее вновь разлучат с дочерью – выгонят или убьют… Но русские проявили неожиданное для нее сострадание, оставив девочку в виде исключения в лагере и выписав ей паек.
Летом 1945 года, когда Советский Союз окончательно нанес разгром фашистским войскам, трудовой лагерь распустили. Все вернулись в свои деревни, стали вновь налаживать быт, заводить хозяйство, приучались жить без войны.
Со временем Соня вышла замуж за немца, такого же переселенца – Германа Мораша, родила пятерых детей, третьей из которых была Ольга Мораш – мама Катерины Вегнер. Ее мужем тоже стал немец. Помимо Катерины у Ольги есть и сын, но имя ему дали самое что ни на есть русское – Иван. Да и если быть предельно точными, то и Катерина в России была Екатериной.
Родители Катерины перебралась в Омск. Там и Иван, и Катерина отучились в вузах. Создали семьи. И в 2002 году Ольга, после развода с супругом, с детьми покинула Россию, уехав в Германию на ПМЖ.
Фрау Вегнер
Повальный выезд немцев из России в начале нулевых у кого-то вызывал зависть. Здесь, в России, после лихих 90-ых было тяжко… Разгул бандитизма, обнищание народа, алкоголизм, финансовые пирамиды, экстрасенсы, беспризорники… Только вдумайтесь: в период с 1992 по 1998 годы естественная убыль населения в России превысила 4,2 миллиона человек, ежегодно число трудоспособного населения страны сокращалось в среднем на 300 тысяч. За этот период обезлюдело примерно 20 тысяч деревень! Понятно, что лучшей доли хотелось всем. Но и Германия со своей стабильностью и достатком пришлась по вкусу не каждому…
Мама Катерины и брат Иван уехали из Германии обратно в Россию спустя год. Чуждый менталитет они не смогли уложить в рамки собственного. А вот Катерина осталась…
На тот период, когда из Германии уезжали ее родные, Катерина имела дочку Изабель и вновь ждала ребенка. Но тот диагноз, который был поставлен немецкими врачами, говорил о том, что в России родить здорового малыша не получится. Как не получится его вылечить и дать ему полноценную здоровую жизнь.
В Германии немецкие врачи принимали у нее тяжелейшие роды. Мальчик Костя весь первый год жизни провел в больнице, где ему делали операции. А потом, уже дома, Катерина его лечила всем, чем могла: лекарствами, молитвами и травками, которые ей высылали из России. В четыре года, когда они снова приехали в клинику на последнюю операцию, врач, который специализировался исключительно на этом заболевании, был в шоке: «Я 25 лет лечу детей с этой болезнью, и только три женщины до вас за всю мою практику смогли поставить на ноги своих детей. И все три – были русскими. Что вы, русские матери, делаете со своими детьми? Какая сила есть у вас?! Какие небеса вам помогают?!» — спрашивал он Катерину. Спрашивал и не верил своим глазам…
Сейчас Изабель уже 19 лет. Косте – 17. Причем сын не просто здоровый парень, он много лет играет в футбол за команду спортивного клуба, ростом выше матери, и уже не помнит того времени, когда его жизнь висела на волоске…
За эти 22 года, что Катерина живет в Германии, она поменяла профессию. Теперь она – воспитатель в яслях. С мужем Катерина развелась, хоть они до сих пор и поддерживают друг друга во всем. Вновь встретила любовь – вторым мужем стал хорват по имени Златко. Жизнь течет в своем русле. Иногда она приезжает в Омск навестить маму и брата, иногда они к ней. Изабель немного понимает русский – по крайней мере знает, о чем говорит мать, когда та обращается к ней на этом языке. А вот Костя уже настоящий немец – в ответ на русские реплики лишь понимающе улыбается, зная, что мама когда-то жила в России.
Своих не бросаем
24 февраля этого года, когда Владимир Путин во всеуслышание объявил о начале специальной военной операции на Украине, в типичной фрау Катерине Вегнер что-то перевернулось – из-под немецкого обличия, как от долгого сна, пробудилась русская душа. Что-то необъяснимо ноющее под сердцем заставило встать на сторону России, сопереживать и внимательно следить за всем происходящим на Донбассе и в Луганске. Тогда в телеграмм-каналах она следила за каждым днем в зоне боевых действий – благо русский язык знает отлично. А вот с телеэкранов все происходящее преподносилось совершенно в ином виде.
В один из первых дней СВО в одном немецком телеграмм-канале она узнала, что русских дальнобойщиков не выпускают из Германии. И она, поддержав чью-то идею, завела свой автомобиль и поехала по автобану к пропускным пунктам. Караван из большегрузов стоял вдоль дорог. На все деньги, что имела при себе, она купила им продуктов (карты русских водителей заблокировали), а потом каждое утро у нее начиналось с того, что она, приготовив еду, закупившись товарами первой необходимости, элементарными предметами одежды, ехала к нашим парням из Московской, Курской областей, Беларуси, Пскова… И так до тех пор, пока их машины не выпускали дальше. В следующем городе эстафету Катерины подхватывали единомышленники – русские немцы. С каждым она держала связь до того момента, пока они не приезжали домой.
Сотни добрых слов летели к ней из России от тех, кому она помогла в силу своих возможностей.
И сотни гадких высказываний она услышала в свой адрес от тех, кого по прошествии 22 лет, прожитых ею в Германии, считала друзьями и приятелями.
— Доходило до того, что мои друзья не просто переставали общаться со мной, а звонили мне и моему мужу и откровенно оскорбляли, угрожали, предлагали «катиться в свою Россию», — рассказывает Катерина. – Мне очень посчастливилось в том плане, что муж и дети поддержали меня. Они далеки от политики, не делят русских и украинцев на своих и чужих, они просто не мешают мне. Говорят: «Если ты от этого счастлива – делай Помогай!» Ситуация на Украине сорвала маски с людей! Если раньше они приходили к нам в гости, чтобы поесть «русских Катиных пирожков», то теперь стали проклинать меня и моих близких, забыв, что Германия по такому же праву, по моим корням, — также и моя страна.
Наша семья не может похвастать миллионами евро на счетах, но тем не менее оказать хоть какую-то помощь я могу. И если в ней есть нуждающиеся русские, то я не могу остаться в стороне.
История с дальнобойщиками закончилась. Все добрались к себе домой, а душа не могла успокоится. Катерина не стала сидеть сложа руки. Она посредством того же телеграмма нашла для себя то занятие, которое считает важным. Но еще важнее другое – жизнь взамен дала ей новых друзей, тех, у кого, как и у нее, осталась русская душа.
В память о русском солдате
На территории Германии довольно много кладбищ, где нашли свое последнее пристанище советские солдаты во время Великой Отечественной войны. Есть соглашение между правительствами России и Германии об уходе за военными могилами и поддержании их в достойном виде — как в России, так и в Германии. На эти цели правительство Германии ежегодно выделяет порядка 30 млн евро. Деньги из федерального бюджета распределяются по землям. Однако на деле ситуация выглядит больше формальной. Да, на какой-то земле кладбища в достойном виде, где-то про них забыли вовсе. Но память о той войне, когда миллионы русских людей погибли в боях, предать забвению нельзя. Хотя сейчас западные страны всячески это хотят сделать. Или если уж не забыть, то переиначить, перекроить историю! Свидетелей войны почти не осталось, значит, никто не сможет уже через несколько десятков лет опровергнуть то, что сейчас переписывается…
— В том же телеграмме я познакомилась с людьми, русскими немцами, как нас называют, — говорит Катерина. – Все они родились в России, а после переехали в Германию. Это люди из Казахстана, Калининграда, Алтая (прим.автора: в том числе и из Залесовского района) Молдавии, Казани, Псковской области. И у нас в ходе разговоров возникла идея, которая, как мы считаем, так просто не даст забыть подвиги русского солдата. Мы решили своими силами поддерживать достойное состояние военных захоронений.
Сначала мы обратились в русское консульство, где нам дали адреса, по которым расположены кладбища, а потом мы начали действовать.
Чтобы приехать на кладбище и навести там порядок, в Германии надо пройти множество бюрократических процедур. Сначала мы пишем обращение к администрации кладбища, рассказываем о наших намерениях и просим разрешить навести там порядок. Немцы – большие любители порядка. Доходило несколько раз до того, что мы давали полный список того, чем будем пользоваться при уборке: моющие, чистящие средства не должны нанести урон посаженому газону. У нас даже спрашивали, с какой целью мы решились на такую благотворительную акцию. Но несмотря на все эти препоны на пути, мы не останавливаемся.
Точно я уже не смогу назвать на скольких кладбищах мы побывали, где пололи, очищали надгробные камни, мыли их, высаживали цветы, подстригали кусты, обкладывали камнями братские могилы. Мы побывали на кладбищах в Остеррёнфельд (там основное и лесное кладбище), в Киле, в Ной Мюнстер (северное и южное кладбище), в Альт Дувенштедт, в Мемейсдорф (там одна могила, на ней мы сделали клумбу и высадили цветы), в Ольсдорф, в Гамбурге, в Бергедорф, в Брунсбютель, в Реллинген, в Бордесхольм, в Гетторф, в Рендсбург (там гарнизонное кладбище) и т.д.
На одном из кладбищ мы даже нашли фотографию. Решили приподнять осевший в землю камень, а под ним оказалась хорошо сохранившаяся фотокарточка с несколькими мужчинами и женщинами. Подписи не было. Но по одежде мы решили, что это, скорее всего, сороковые годы прошлого века. Мы аккуратно очистили от налета камень, укрепили его как положено, а карточку кем-то оставленную специально у могилы, вернули на место.
После таких десантов, а стараемся их совершать с периодичностью не менее одного за две недели, оживает душа! Мы все крепко сдружились, нашли общие темы, а самое главное – у нас общая цель. Даже пошили себе футболки в цветах российского триколора, — смеясь, добавляет Катерина. — Подходит время к выходным – мы начинаем созвоны: куда едем, от кого получили положительные ответы на запросы. Хочется пообщаться, посидеть на траве после работы, почувствовать единение с близкими душами, которого так не хватает…
— Понятно, что на могилу в Германию из России не так просто приехать, а тем более по прошествии стольких лет после войны, когда и дети воевавших за Россию уже пенсионерами стали. Важно, что не забываем мы! И дай Бог, что и у нас найдутся последователи. А в России пусть знают: никто не забыт и ничто не забыто!
Но это, как рассказала Катерина, не все. Своей командой они собрали уже не одну машину с гуманитарной помощью для детей Донбасса. Какими путями они доставляют этот груз из Германии на Украину, раскрывать не стали: это однозначно будет использовано немецкой властью не в их пользу. По телефону мне Катерина выслала даже ролик из Донбасса, когда под грохот снарядов у школы разгружали машину с собранными ими подарками для детей.
…Трудно подвести итог нашему разговору с Катериной Вегнер… Беседуя по телефону, мы, как женщины, а самое главное, как русские люди, понимали друг друга с полуслова. Мы вместе поплакали, вместе посмеялись. И очень мне хотелось ее обнять! Обнять всех тех ребят, которые остались своими, несмотря на то, что не живут сейчас в нашей стране. Их дела вызвали чувство такого патриотизма, единства, непобедимости и веры в плечо товарища, которое сродни солнцу для весеннего первоцвета.
Ксения Литвинова, фото из личного архива Катерины Вегнер
